Нет, не Атлантики и не Атлантиды. А именно Антарктиды. Хотя, Господи, кому я вру? Не видел, а даже участвовал. Вот получилось так и всё. Значит, надо было так. Правда, порой хочется поймать за шкирку первого попавшегося прохожего и всё ему рассказать.
|
|
Сохатый укладывает меня на какие-то матрасы, которые жутко пахнут плесенью. Но мне не важно, мне уже вообще не важно. Сохатый молчит, но я знаю, что он сейчас что-то спросит. Что-то такое, на что я не отвечу.
|
|
Он мёртв, но при этом физически жив. Непременно молод и катастрофически счастлив. Я очень хочу сказать ему пару слов про год, когда он уехал, уплыл и предал. Должен ему сказать, что он не увидел главного — результата, которого я добился ценой трёх жизней.
|
|
Разглядываю потолок: красивый, в узорах. Буйство архитектуры кружится в моих глазах и уже ничего не ясно. Вот подходит какой-то старый знакомый, но никак не удаётся его вспомнить. Поднимает меня, садит на табурет и прислоняет к стене.
|
|
Я листал журнал и вдруг понял, что я не помню ничего из того, что писал Сохатый. Он описывает мебель, цвет, погоду, температуру. У него каждое слово точно выдаёт описание. Он составлял журнал так, чтоб никто даже и не подумал, что он лжёт.
|
|
Скоро и Лиза ушла спать, кидая на меня косые взгляды. А я так и остался сидеть в липком киселе тьмы. Я и табуретка. Неудобно, но на философские мысли наталкивает. На какие конкретно мысли наталкивает.
|
|
Недолго думая я нацарапал на клочке цветочек. Конечно, при большом желании его можно было спутать с зайцем, а в том, что оно у Вальдемара есть, я не сомневался. Но всё же это была кривая лилия. Страна должна знать своих героев в лицо. Я за бортовой журнал умереть готов.
|
|
В квартире царил хаос, какого здесь никогда не было. В кухне лицом вниз лежал Лев, а возле него на стуле сидела и курила Алла. Тут я понял, почему надо было вернуться и почему уже не надо было.
|
|
Сестра открыла дверь в квартиру. Разувшись, но не раздеваясь, я прошёл на кухню и упал на стул. До жути хотелось спать. Спать и думать. Мне почему-то так надоели все эти спонтанные действия. Они хоть и были спонтанными, но очень предсказуемыми.
|
|
И тут мы, пожалуй, прервёмся на то, что надо бы всё объяснить. Глава сделана во имя справедливости и чтоб таки развеять туман с сюжетом.
|
|
Сохатый не мог пить один, я неизбежно ему помогал. Иногда он выходил в порту и мы вместе с ним, оставив девочку на судне, бегали по дворам, пугая заграничных людей. Он с радостью отстриг свои длинные волосы до ушей и теперь напоминал мне студента. А на себя в зеркало я старался не смотреть.
|
|
Хочется как в дешёвых мелодрамах стать под душ и зарыдать. Только Марго меня неправильно поймёт и начнет расспрашивать. Этим девчонкам всё время интересно что, как да с кем. Нет, в каюту возвращаться нельзя.
|
|
Я тут новости смотрела, нет, ты представляешь? Я пойду в институт! Я всё им скажу! Вы же живые, я же… — и Алла говорит всё тише и тише, связь пропадает, потом снова, — …меня? Саша! Ты уснул там? К вам вообще дозвониться можно будет? — теперь пропадаю я. И связь тоже.
|
|
Мне нужна Алла. Алла точно бы узнала его. А я никак не могу его вспомнить. Что-то такое простое, ужасно очевидное было передо мной. Но что? В дверях появился Вальдемар. Вовремя, он всегда вовремя.
|
|
Что увидел он там — я не знал, но он мгновенно отложил трубу в сторону, торопясь закрыл отсек, и побежал в сторону штурмана. Я кинулся за ним. Бегущий Вальдемар — это всегда сигнал тревоги. Но он уже сбегал вниз по лестнице и с горящими чуть красными глазами смотрел на меня.
|
|
Хотелось тупо спать. А если не спать, то хотя бы лежать, слушая музыку и наблюдая за мягким присутствием темноты. Из мыслей вывел странный стук и треск. Сохатый в соседней комнате в больших наушниках передавал какие-то короткие отрывистые фразы в микрофон и судорожно печатал что-то на клавиатуре.
|
|
Ещё я вспомнил множество рассказов о том, как здесь теряются люди, как не возвращаются они обратно, оставшись навсегда где-то здесь, во льдах и гальке. Лёд и галька. Ужасное сочетание на самом-то деле.
|
|
Я ничего не сказал из того, что хотел. Молча протянул вперёд руку. Мне тут же протянули в ответ свою, помогая подняться. Во мне разрасталась целая арктическая пустыня. Во мне ничего не было. Всё покрывалось льдом, а время — то, что покрывало эту пустыню, шло назад, спотыкалось обо что-то. Я вспоминал…
|
|
По адресу действительно находился приличного вида салон, насколько его можно было назвать приличным для городка на южноамериканском берегу. Я позвонил в звонок, мне открыл мужчина и заговорил с отвратительным акцентом.
|
|
Мне не нужно было стучаться в каждую комнату и открывать каждую. Я примерно понимал где находится комната, где сидела девушка ослепленная южным солнцем. Я стоял за дверью и слушал. Там явно был проигрыватель, из него слышался Бетховен. Я постучался.
|
|
Лариса сидела и смотрела на шкаф перед собой. Там за стеклом стояла целая батарея всяких фотографий, памятных знаков и всякого рода памятников, которые она воздвигала своим самым дорогим людям.
|
|
Небо над океаном бесконечным океаном неторопливо перекатывало тяжелые как будто наполненные смолой облака и журило взглядом пробегающих мимо барашков в трехбалльном шторме. Вертолет быстро приближался к заветному, запретному.
|
|
Воцарилась тишина. Тишина всегда была с ними. Она любила этих двоих, ей нравилось с ними бегать, наполнять собой их существование. Безмолвие, вот что они ценили. И сейчас оно было не к стати.
|
|